10.07.2005 Романтическая эстетика "ультраправых"

Андрей Скорик, аспирант кафедры культурологии Петрозаводского гос.ун-та

Политические силы, называющиеся "правыми", традиционно принято считать сторонниками сохранения традиций, в отличие от "левых", которые являются апологетами радикальных, революционных общественных изменений. Таким образом, "правые" - это очевидные консерваторы, утверждающие о том, что не допустят никаких революций.

Тем не менее, романтические идеалы не чужды и им. Особенно тем "правым" силам, которые, говоря о святости традиций, все-таки собираются изменить окружающий их мир, но именно для возвращения к этими традициями (изначальное значение слова "революция" - re-volte, т. е. "воз-вращение"), если, по их мнению, мир отошел от традиции. Среди "правых" такими силами являются те, что считаются "ультраправыми". К ним можно отнести фашистские партии, существовавшие и существующие в разных странах, Национал-социалистическую германскую рабочую партию, а так же различные политические организации патриотического толка.

Итак, "ультраправые", как и любые другие "правые", отрицают саму возможность революции в общественных отношениях, доходя в этом своем отрицании до крайностей. Тем самым "ультраправые" являются самыми яростными противниками "левых", придерживающихся совсем иных воззрений на общественное развитие. Однако "ультраправые" отрицают не только революционное развитие, но и любое другое отклонение от нормы, которой, в их понимании, является традиция. Традиция - механизм воспроизводства социальных институтов и норм, при которых поддержание последних обосновывается, узаконяется самим фактом их существования. Как полагает профессор В. М. Пивоев, традиция - это опора идентичности, человек, оторвавшийся от традиционного основания своей культуры, перестает быть собой, ибо традиционная культура является тем зеркалом, глядя в которое человек может выявить собственные культурные корни и свое лицо. Еще более абсолютизируют традицию "ультраправые", для которых она является тем единственным стержнем, на котором держится общество. Таким образом, любое нарушение традиции неизбежно должно привести к подрыву устоев общества, а значит, к его дальнейшей гибели.

В связи с нарастанием темпов развития человечества в ХХ веке, дальнейшее следование традициям на государственном уровне становится невозможным. Человеческое общество начинает очень быстро эволюционировать, реформы становятся неизбежными, а если они тем или иным способом откладываются, то развитие общества продолжается уже революционным путем. Именно поэтому в ХХ веке "ультраправые" становятся так заметны. Если до этого времени существовали лишь теоретические рассуждения о вреде прогресса, реформ и либерализма как такового, то в ХХ веке "ультраправые" силы решили уже на практике вернуть человечество на круги своя. Однако реформирование общества, нарушавшего традиции, зашло уже достаточно далеко, поэтому задачей первостепенной важности для них было очередное изменение общества, но изменение это должно быть направлено на то, чтобы придать обществу дореформенные, традиционные черты. В этом стремлении на стороне "ультраправых" оказалась и философия романтизма. По сути, "ультраправые" - это те же романтики-практики, что и революционеры, только стремящиеся изменить общество конституционным путем, а потому органически не принимающие революцию (нельзя забывать, что для таких известных лидеров "ультраправых" как Гитлер и Муссолини, поводом для гордости был тот факт, что они пришли к власти мирным путем, хотя у Гитлера и была попытка организации восстания, в которой он впоследствии разочаровался. Известно следующая его оценка этой попытки: "Я твердо могу сказать, что это было самое поспешное решение, принятое мною в жизни. Когда я сегодня думаю о случившемся, у меня голова идет кругом..."). Другим важным отличием является то, что если обобщенным идеалом для революционеров будет некое "светлое будущее", наступающее после капиталистической эпохи, то для "ультраправых" - это скорей "великое прошлое", существовавшее до нее.

Тем не менее, несмотря на эти важнейшие различия по целям, стоящим перед ними, средства, к которым прибегают в достижении своих целей и революционеры, и представители "ультраправых", на удивление схожи. Одной из причин, объясняющих это, является очень большой процент романтического в их действиях (совершенно не случайно в культуре Третьего рейха важное место занимал "стальной романтизм").

Точно так же, как и для левых революционеров, для "ультраправых" характерно вполне романтическое представлении о герое-борце, наделенном особыми правами, так как он и является воплощением творца, преобразующего мир в соответствии со своими идеалами. Такой герой, как уже отмечалось выше, находится вне общественной морали, на него не распространяются ее нормы, он имеет полное право на роль Абсолюта. И "ультраправые", так же как и революционеры, активно пользовались этим правом, на романтический произвол в сфере морали, оправдывая его необходимостью глобальных общественных перемен. В этой связи весьма показательно заявление, которое сделал Адольф Гитлер на судебном процессе после Пивного путча: "Я один несу за все ответственность. Но это вовсе не означает, что я - преступник. Если меня судят здесь как революционера, то я и являюсь революционером, борющимся против революции 1918 года. А по отношению к тем, кто выступает против предателей, нельзя выдвигать обвинение в государственной измене".

Другим весьма интересным сходством между "ультраправыми" и романтиками рубежа XVIII - XIX веков является их интерес к народной культуре и, в первую очередь, к крестьянской культуре. О классических романтиках мы уже упоминали выше, а что касается "ультраправых", то в этой связи уместно заметить, что в Третьем рейхе крестьянство считалось наиболее чистой в расовом отношении категорией населения, поэтому большинство добровольцев в рядах СС - это представители немецкого крестьянства; а итальянский фашизм вообще очень часто именуют "аграрным" фашизмом из-за большого интереса к крестьянству. Важно то, что и для романтиков и для "ультраправых" крестьянство является носителем культуры, противостоящей современному им урбанизированному обществу. И для одних, и для других крестьяне - оплот традиции, люди свободные от фальши городской буржуазной культуры, которую одинаково не воспринимают и классические романтики и романтически настроенные "ультраправые".

Органическое неприятие культуры буржуазного общества прослеживается на протяжении всей книги "Майн кампф" Адольфа Гитлера. Особенно сильно это заметно на страницах, посвященных описанию его жизни в Вене: "Мне трудно сказать, что в те времена меня больше возмущало: экономические бедствия окружающей меня тогда среды, ее нравственно и морально низкий уровень или степень ее культурного падения… Наше буржуазное общество спокойно смотрит на то, как в театре и в кино, в грязной литературе и в сенсационных газетах изо дня в день отравляют народ. И после этого оно еще удивляется, почему массы нашего народа недостаточно нравственны".

Такую же неприязнь к капиталистическому обществу испытывают и "левые", что тоже в определенной степени сближает их с "ультраправыми". Но стоит заметить, что неприятие современной им буржуазной культуры и стремление изменить общество в лучшую сторону - вот то единственное, что по-настоящему объединяет "ультраправых" и "ультралевых", что, в свою очередь, приводит к одинаковым проявлениям романтического потенциала, скрытого в их идеологии и заключенного в стремлении изменить мир, о чем мы уже упоминали в предыдущем разделе нашей работы. Как уже говорилось выше, цели "ультралевых" и "ультраправых" кардинально отличаются. Поэтому различается и степень проявления романтизма в их идеологии. Если на революционеров особенно сильно повлияла именно романтическая теория о свободе творчества, то "ультралевых", помимо этого, очень сильно интересовала романтическая эстетика. Особенно заметно это стремление к эстетизму у германских нацистов. Более того, можно утверждать, что именно романтическое восприятие эстетики сделало их взгляды столь широко известным и, в конце концов, привело их к власти.

В связи с этим, стоит несколько подробнее остановится на причинах прихода нацистов к власти в Германии, которые наглядно могут подтвердить действенность романтической теории подчинения нравственности эстетике, так как в них очень интересным образом слились романтическое стремление изменить окружающий мир и отчетливое стремление немцев образовать, наконец, единую нацию.

В исторической науке уже давно стало аксиомой утверждение, что итоги первой мировой войны стали непосредственной причиной для начала второй мировой войны. Другое неоспоримое суждение указывает на то, что пожар второй мировой войны был раздут нацистским режимом Германии. Таким образом, сам собой напрашивается вывод, что приход к власти нацистов обусловлен поражением Германии в первой мировой войне.

Действительно, уже сам факт, что Германия все-таки проиграла войну, несмотря на победоносное ее завершение на восточном фронте, производило на немцев удручающее впечатление. Условия Версальского мирного договора были для Германии весьма унизительны.

По условиям этого договора Германия лишалась всех своих колоний, которые были распределены между странами-победительницами, и части территории, всегда считавшейся исконно немецкой. К тому же были серьезно ограничены вооруженные силы Германии (была сохранена всего стотысячная сухопутная армия, выполнявшая больше полицейские функции, основная часть сохранившегося военно-морского флота подлежала передаче победителям, а все новые разработки в области вооружений запрещались), что для страны, в которой чрезвычайно высок был престиж военной службы, являлось серьезным психологическим ударом. Германию обязывали выплатить державам-победительницам солидную денежную компенсацию, размер которой должен был быть определен дополнительно. Необходимо добавить, что международный статус Германии, как страны проигравшей войну, серьезно понижался, что не могли не понимать ее граждане.

Неудивительно, что такие условия мира пробуждали в немцах жажду реванша, и то, что нацисты впоследствии воспользовались этими настроениями германского общества, тоже никем не оспаривается. Но только ли это послужило основной причиной популярности нацистов?

Другим расхожим суждением стало то, что Гитлер и нацисты пришли к власти, используя катастрофическое экономическое положение Германии. Достаточно вспомнить, что восхождение Гитлера к власти состоялось во время мирового экономического кризиса, во время которого падение производства составило около 40% от уровня 1929 года, а безработица охватила почти 45% населения. Но это утверждение верно лишь отчасти.

Хотя нацисты и использовали в своих лозунгах призывы к устранению безработицы и подъему экономики, вряд ли они завоевали сердца простых немцев именно этим, так как, у Гитлера не было хоть сколько-нибудь четко сформулированной экономической программы, дальше лозунгов у него дело не зашло. Хотя, иногда и простых лозунгов оказывалось достаточно. Иллюстрацией этому может послужить то, что в германской экономике после прихода к власти нацистов действительно начался подъем из-за расширения военного производства, а самого Гитлера до сих пор изредка вспоминают как человека, подарившего миру автомобиль "Фольксваген". Это, конечно же, прибавляло авторитета официальной власти Третьего рейха, но представляется маловероятным, чтобы только из-за относительного экономического благополучия германский народ наделил безграничным доверием людей, толкавших его на кровавые преступления.

Гораздо больше оснований у утверждения, что причина прихода к власти нацистов кроется в недоверии немецкого народа к самому режиму Веймарской республики. Руководство республики неоднократно оказывалось неспособным принимать решения, адекватные сложившейся ситуации. Справедливости ради необходимо отметить, что конституция Веймарской республики была одной из самых демократичных в мире, но, судя по всему, демократия оказалась совершенно ненужной большинству населения Германии. На это есть целый ряд причин, причем сложившаяся экономическая ситуация и реваншистские настроения представляются не самыми важными в этом ряду.

Вполне оправданной может оказаться гипотеза, в которой приход к власти нацистов и создание третьего рейха являются неудачной попыткой окончательно сформировать германскую нацию. Причем именно романтическая эстетика была использована как средство для достижения этой глобальной цели.

Процесс этногенеза немецкого народа трудно назвать завершившимся к тридцатым годам двадцатого века. Единая Германия существовала к тому времени на карте мира совсем недолго. Многочисленные германские земли были объединены в единое государство стараниями Пруссии, причем этот процесс шел совсем не гладко. Пруссии приходилось преодолевать активное сопротивление. И, по сути, Германия стала одним государством только в результате франко-прусской войны. Но это единство было во многом обманчиво.

Широко известен тот факт, что русский народ стал единой нацией только после Отечественной войны 1812 года. Только серьезная угроза, нависшая над всеми людьми, проживавшими на территории Российской империи, заставила их преодолеть местные интересы, довлевшие в каждой губернии, каждом уезде, и понять, что у них есть общая цель. Только такие серьезные испытания выплавили из отдельных людей со своими эгоистическими устремлениями единую русскую нацию.

Разве мы можем утверждать, что что-либо подобное случилось с немцами во время франко-прусской войны? Эта война оказалась победоносной, но слишком быстрой. У германцев не было тех испытаний, которые могли бы сплотить их. Конечно, у них было чувство эйфории от победы, что тоже может послужить объединяющим фактором. Но любая победа ценится тем выше, чем труднее она дается, а франко-прусская война оказалась в этом отношении, если так можно выразиться, "чересчур победоносной". Этот "недостаток" вполне могла восполнить первая мировая война, но ее результаты оказались для Германии плачевны.

Веймарская республика, которую вполне можно называть последствием первой мировой войны, в своей конституции лишний раз подчеркнула отсутствие германской нации. Как известно Веймарская республика была провозглашена федеративным, а не унитарным государством. Подобное положение объясняется тем, что после войны сепаратистские тенденции в Германии были настолько сильны, что любая попытка жесткой централизации привела бы к развалу самого государства. Разумеется, в таких условиях говорить о единой нации не приходится.

Но такое положение, судя по всему, не устраивало простых немцев. Немецкий народ стремился стать одной нацией. Воплощением этих устремлений стал Адольф Гитлер и его Национал-социалистическая германская рабочая партия.

Гитлер интуитивно понял немецкий дух, причем в этом понимании он преуспел как никто другой в то время. Будучи австрийцем, он упорно олицетворял себя с германским народом, а в качестве своей цели видел объединение всех немцев, живущих в Австрии, Германии и других государствах в один рейх. Даже место своего рождения на границе Австрии и Германии он считал глубоко символичным, предопределившим его миссию. Именно это устремление Гитлера можно рассматривать как основную причину его головокружительной политической карьеры и прихода к власти в Германии нацистской партии.

Но здесь уместно сказать, что во время своего восхождения к власти Гитлер был все время окутан романтическим флером героя-фронтовика. Листовки, призывающие голосовать за Гитлера, изображали его именно таким героем-солдатом, который в свое время рисковал жизнью за Германию, был неоднократно ранен, а значит, он и на политическом поприще сделает все возможное и невозможное для своей страны. Точно таким же положением пользовались и другие известные лидеры "ультраправых" политических организаций того времени. Так лидер итальянских фашистов Бенито Муссолини показал себя очень храбрым солдатом во время Первой мировой войны, он даже отказался служить при штабе, предпочитая остаться на передовой, где и получил тяжелое ранение. Лидер британских фашистов Освальд Мосли, которого многие считают самой яркой фигурой в фашистском движении за пределами Италии и Германии, тоже вызывал симпатии у своих избирателей тем, что во время Первой мировой войны он был одним из самых молодых английских военных летчиков, к тому же он оставался на передовой, несмотря на то, что получил серьезнейшее ранение. Все эти люди во время войны проявили себя настоящими героями, а современное понимание героя является романтическим по своей природе, что делало этих людей чрезвычайно популярными среди избирателей, особенно молодежи, которая наиболее подвержена влиянию романтических идеалов. Стоит заметить, что очень часто лидеров "ультраправых" первой половины ХХ века относят к так называемому "потерянному" поколению, то есть к поколению людей, прошедших войну и убедившихся на своем примере, что в состояние хаоса мир ввергло именно буржуазное развитие общества, а потому стремившихся, разоблачив буржуазную культуру, вернуться к традициям, избежав тем самым повторения ужасов Первой мировой войны.

Однако Адольф Гитлер не подходит под это определение. Он ненавидел буржуазную культуру, но ему была нужна новая война, война во имя великой цели - объединения германской нации. Здесь он явно выступал в роли романтического творца, готового на любые жертвы во имя воплощения в жизнь своего творческого замысла.

Гитлер и его сторонники отчетливо понимали, что любой нации необходима какая-либо основа для самоидентификации. Профессор ПетрГУ В. М. Пивоев предлагает следующие семь критериев идентичности нации:

* территория с определенными границами;
* суверенитет, легитимность, признание нации высшей ценностью;
* единое культурное пространство и язык;
* национальная идея об исторической судьбе и предназначении нации;
* дух нации, самосознание и самоуважение, менталитет и религия;
* традиции культуры, праздники и профессиональное искусство;
* символика государства: флаг, герб, гимн.

Но в Германии вопрос о национальной идентичности был осложнен историческими обстоятельствами и противоречиями, поэтому нередко примешивались критерии этнической идентичности, в частности первостепенное значение при этом отводилось критериям "почвы" и "крови". Перед немцами в начале ХХ века стоял острейший вопрос, какой же из этих двух критериев сделать ведущим. В результате, был выбран принцип "крови", так как германский этнос расселился на слишком обширной территории, что затрудняло идентификацию по принципу "почвы". Но расово-генетические признаки, по мнению нацистских идеологов, вполне могли и должны были сплотить немцев, сделать из них настоящую нацию.

Нацистская пропаганда умело использовала романтические образы древних германцев, навеянные операми Вагнера. Эти образы становятся в Третьем рейхе символами настоящего германского общества, опирающегося на незыблемые традиции, это и есть образ того великого прошлого, к которому стремятся все "ультраправые". Это общество существовало в прошлом, но за ним, по мнению нацистов, будущее. В представлении нацистских лидеров новое германское общество, отвергнув чужаков, сплотившись по принципу "крови", взяв все лучшие традиции древности, отказавшись тем самым от нелепости буржуазного мира, сможет занять господствующее положение над всеми другими государствами и народами, тем более, что такое господствующее положение, по мнению нацистов, будет вполне адекватно такому великому государству.

Нужно сказать, что эта вполне романтическая точка зрения была воспринята населением положительно. Очень немногие в Германии, против кого не были направлены репрессии, протестовали против расовой политики нацистов, против того чтобы, слушая оперы Вагнера, осознавать себя реинкарнацией германских божеств и героев древности. Большинство этой категории жителей Германии довольно благодушно взирали на то, как их сортируют по расовым признакам, определяя арийцев и не арийцев, а многие из них уже в наше время, осуждая нацизм в целом, заявляют, что во времена Третьего рейха им жилось намного лучше и безопаснее, чем сейчас.

Представляется маловероятным объяснение, что люди были просто запуганы и поэтому не протестовали. Как же тогда объяснить события после Хрустальной ночи, когда простые немцы, ничего не знавшие о ночном еврейском погроме, идя следующим утром на работу, с воодушевлением бросались довершать начатое ночью и продолжали избивать евреев?

Скорее это можно объяснить тем, что нацистская пропаганда, умело используя средства воздействия на людей, формировала ненависть к евреям. Дело в том, что любой молодой нации (а германскую нацию в то время можно назвать именно такой) крайне необходим враг, "чужой", в борьбе с которым должны сплотиться "свои".

Образ "врага" должен соответствовать определенным критериям, которые И. Б. Гасанов сформулировал следующим образом: "Враг изображается: чужаком, агрессором, безликой опасностью, богоненавистником, варваром, ненасытным захватчиком, преступником, садистом, насильником, воплощением зла и уродства, смертью. При этом, главное в "образе врага" - это его полная дегуманизация, отсутствие в нем человеческих черт, человеческого лица. Поэтому "абсолютный враг" практически безличен, хотя может персонифицироваться… "Образ врага" понуждает к заведомо неразумным и неоправданным действиям, которые в свою очередь оправдываются тем, что "врагу" приписываются еще более злостные намерения, в результате чего возникает заколдованный круг враждебности".

Таким "врагом" для немецкой нации стали евреи. Геббельс в пропагандистском памфлете, изданном в начале 30-х годов, писал: "Евреев не интересует решение наболевших проблем Германии… Если мы сумеем объединить германский народ в единое целое и обеспечить его свободой перед лицом всего мира, тогда евреям не останется места среди нас… Мы враги евреев, потому что мы принадлежим к германской нации". Евреи в Германии начинают восприниматься как часть буржуазной культуры, отвергающей традиции и ведущей мир к гибели. При этом евреев идеологи Третьего рейха изображают непосредственно ответственными за создание буржуазной культуры, за создание либерально-капиталистического общества, враждебного великим германским идеалам. Таким образом, утверждали, что если Германия хочет возродить (не создать, а именно возродить) свое былое величие, то необходимо как можно скорее избавиться от всего того, что ввергло ее в хаос либерализма и капитализма. А это значит, что возрождение Великой Германии невозможно, пока не истреблены евреи. Здесь налицо вполне романтическое противостояние отвергаемой реальности и еще не существующего, но крайне желанного замысла. Нетрудно заметить, что морально-этические проблемы, возникавшие в связи с этим противостоянием, решались в романтическом ключе: величие замысла оправдывает все жертвы, принесенные для воплощения этого замысла в жизнь.

К тому же нельзя недооценивать привлекательность для широких масс романтического образа героя-борца за возвышенные идеалы. Борьба с евреями и инакомыслящими в Третьем рейхе давала каждому вполне безопасную возможность почувствовать себя настоящим героем, отстаивающим интересы великого государства. Идея "великой нации" всегда очень привлекательна для "человека массы", не сумевшего самоутвердиться в своей личной жизни, и стремящегося поднять свой авторитет путем борьбы с "врагами общества", почувствовать тем самым свою первостепенную значимость. Доказательством этому может послужить волна доносов, захлестнувшая Третий рейх. Утверждение, что все сферы жизни Германии 30-х годов были опутаны сетью тайных агентов гестапо, далеко от истины. Официальных агентов гестапо было относительно малое количество, а большинство доносов поступало от обычных германских обывателей, вполне добровольно стремящихся изобличить врагов рейха и тем самым выполнить свой гражданский долг. Причем доносы поступали в равной степени как от людей, непосредственно связанных с нацистским движением, так и от тех, кто никогда ни в каких организациях нацистского толка не состоял. Таким образом, мы можем утверждать, что "героями", борющимися за Великую Германию, хотели стать отнюдь не только соратники Гитлера по партии.

Но романтический образ героя привлекателен тем более, чем с большим трудом и риском для жизни он заработан. Когда одного "врага" в виде евреев немцам стало мало и в категорию недолюдей (недочеловек в нацистских представлениях - это антипод арийского "сверхчеловека") стали заноситься и русские, и поляки и другие народы, германцы стремились как можно теснее сплотить свои ряды и готовы были сражаться со всем миром, идя ради этого даже "на смерть" (правда, никто из них и не подозревал, что это будет реальная смерть, и что сражение окажется совершенно бесполезным).

В Третьем рейхе было довольно распространено мнение, что война - высшее проявление человеческой личности, так как только во время боевых действий человек может отринуть в качестве ненужной всю шелуху буржуазной культуры и стать, наконец, самим собой. Романтические идеалы самопожертвования пронизывали пропаганду Третьего рейха. Так, например, в романе Ганса Гельмута Кирста "Фабрика офицеров" учащиеся школы подготовки офицеров Вермахта пишут сочинение на тему "Смерть за отечество сладка". Еще один показательный пример из воспоминаний аса немецких Люфтваффе Хейнца Кноке "Я летал для фюрера": "Фюрер, сопровождаемый фельдмаршалом Кейтелем и гросс-адмиралом Редером, медленно шел по длинному центральному проходу к трибуне. В течение нескольких минут в зале стояла абсолютная тишина. Затем Гитлер начал говорить. Я не думаю, что в мире когда-нибудь был более блестящий оратор, чем он. Магнетизм его личности был непреодолим. Мы - три тысячи молодых идеалистов - очаровано слушали его слова и воспринимали их всеми нашими сердцами. Никогда прежде мы не испытывали такого глубинного патриотизма. Каждый из нас тогда поклялся отдать свою жизнь за Германию в грядущих битвах. Я никогда не забуду выражение экстаза, которое видел на лицах вокруг себя в тот день. Время проверило нашу готовность к высшим жертвам. Большинство из этих трех тысяч потом погибли в боях на земле, на море и в воздухе".

Через это самопожертвование немцы стремились стать нацией героев, превратиться в легендарных полубогов. Все это очень сильно похоже на ту стадию генезиса нации, во время которой молодая нация стремиться доказать всему миру свое величие и заставить мир считаться с собой, но здесь очевиден и дух романтизма, который призывал сделать невозможное реальным.

Другой не менее важной основой для самоидентификации является связь нации (как и этноса) с вмещающим ландшафтом. Поэтому любая нация крайне болезненно воспринимает попытки захвата ее исконной территории, так как они подрывают ее самосознание и идентичность. С немецкой нацией произошло именно это. Еще не до конца сформировавшаяся, она насильственно была лишена по итогам Первой мировой войны части своей территории. Требование немцев вернуть отторгнутые территории после прихода к власти нацистов достаточно органично слилось с расовой доктриной и, таким образом, концепция "жизненного пространства" приобрела новое звучание, заключавшееся в необходимости захвата восточных земель, заселенных "низшими" народами.

Несмотря на то, что критерий "почвы" был потеснен критерием "крови", он не был забыт и активно использовался в нацистской идеологии. Как раз симбиозом этих двух основ самоидентификации "крови" и "почвы" и стало упоминавшееся выше стремление Гитлера объединить в Третьем рейхе всех немцев и все территории, на которых они проживают, вошедшее в историю в виде лозунга "Один народ, один рейх, один фюрер". Таким образом, романтическое стремление нацистов преобразовать общество, было очерчено весьма четкими географическими границами, что придавало этой довольно утопичной идее достаточную жизнеспособность.

Следующим критерием для самоидентификации является язык. Но немецкий литературный язык был уже настолько хорошо развит, что подвергать его каким-то изменениям даже во имя великих целей было просто бессмысленно, и нацисты делать это благоразумно не стали. Существуют сведения о том, что в ключе возрождения германских традиций была попытка возродить древние германские имена и называть ими новорожденных, но это стремление все-таки не было воплощено в жизнь в глобальном масштабе, и такие имена давали новорожденным, как правило, только в семьях людей наиболее преданных идеям НСДАП, а именно - в семьях эсэсовцев.

Одним из примеров проявления особого менталитета, сформированного в Третьем рейхе, может послужить понятие своеобразного "нордического" характера, которым должны обладать истинные арийцы. Такие люди должны быть обязательно стойкими, выдержанными, целеустремленными, дисциплинированными. Нордический характер должен был воспитываться и с помощью агитационных листовок, текст которых специально разрабатывался в министерстве пропаганды под руководством Йозефа Геббельса. Это говорит о том, что в Третьем рейхе общество должно было состоять не только из расово полноценных, но и обладающих особыми психологическими характеристиками граждан. Таким образом, мы можем утверждать, что идеологи Третьего рейха задались целью воспитать совершенно новое поколение людей, которое как раз будет отвечать романтическому тезису о необычном человеке, способном на воплощение в жизнь великих творческих замыслов.

Другим проявлением своеобразия менталитета Третьего рейха является "нацистская этика", являющаяся частью нацистской идеологии и подразумевающая, что быть хорошим семьянином, любящей матерью и т. д. можно только в кругу "своих", а для "чужих" нужно стать просто карающей машиной, так как "чужие" не являются людьми в полном смысле этого слова, а значит и любые человеческие чувства к ним проявлять нет надобности. Таким образом, мы можем утверждать, что в нацистской идеологии получает наивысшее развитие романтическая теория о произволе в сфере морали и о субъективизме в самой морали. По сути, вульгарные рассуждения Гитлера о расах и государствах, которые имеют или не имеют право на выживание, имеют корни в романтическом учении о субъективизме морали и о праве творца на произвол.

Весьма интересно было и то, что нацистские лидеры очень активно использовали различия между "дневным" и "ночным" сознанием человека. Разница между "дневным" и "ночным" сознанием заключается в том, что "дневное" сознание характеризуется опорой на зрительное восприятие, высокую степень проверенности, в то время как для "ночного" сознания характерна опора, в первую очередь, на слуховое восприятие, доверие к иррациональному и абстрактному. Можно сказать, что основные идеи национал-социализма были как раз очень иррациональны и весьма абстрактны. Как раз такие идеи лучше всего воспринимаются "ночным" сознанием. Поэтому совершенно не случайно нацистские лидеры старались проводить все ответственные выступления в ночное время при свете факелов или, если днем, то в затемненном помещении. Именно в такой атмосфере "дневное" сознание человека, обычно полагающееся на зрение гораздо больше, чем на слух, блокируется, и на первый план выходит "ночное" сознание, которое доверчиво раскрывается для внушения любых идей, особенно передающихся в устной форме. Если еще учесть, что свои публичные выступления нацисты обильно приправляли различными мифологическими сюжетами и факельными шествиями, которые оказывали особо сильное воздействие именно на "ночное" сознание, то становится понятно, какое сильное впечатление производили их выступления на немцев, заставляя их безоговорочно верить оратору. О силе этого воздействия позволяет судить хотя бы то, что практически у любого современного человека наиболее сильным впечатлением о Третьем рейхе являются кадры кинохроники, запечатлевшие факельные шествия (при этом нужно учесть, что кинолента может лишь в самых общих чертах передать атмосферу, царившую на самом деле во время этих процессий). Нужно отметить, что точно такая же тяга к иррациональному "ночному" сознанию была в свое время и у классических романтиков.

Очень кратко говоря о своеобразии художественной культуры Третьего рейха, необходимо упомянуть о том, что были возрождены очень многие романтические традиции в искусстве, появился так называемый "стальной" романтизм. Был выработан новый стиль в архитектуре, примерами которого могут стать проект реконструкции Берлина, проекты "Замков мертвых" и так далее, а так же в живописи, главной задачей которой становится героизация образа нового гражданина Третьего рейха - арийца-завоевателя, изображавшегося крайне решительным, готовым на все ради своего государства и своего фюрера, и демонстрация преемственности традиций древних германцев и современных граждан Третьего рейха. Не осталась в стороне и литература. Министерством пропаганды были установлены новые стандарты для германской литературы. Писателям было предписано работать в четырех жанрах: фронтовая проза, посвященная пропаганде фронтового братства; партийная литература, которая должна была отражать основы нацистской идеологии; патриотическая проза - произведения, проникнутые национальным колоритом, с акцентом на мистическую непостижимость германского духа; этнологическая (расовая) проза, цель которой - возвеличить арийскую расу и ее вклад в мировую культуру.

Романтизм в художественной культуре Третьего рейха не был глубинным. Нацисты, в отличие от классических романтиков, не искали новый литературный язык, они не придавали большого значения поэтическому таланту, но они твердо усвоили романтический тезис о превосходстве объективной эстетики над субъективной моралью. Именно поэтому художественная культура Третьего рейха была призвана в первую очередь пропагандировать идеи национал-социализма. Таким образом, художественная культура через эстетику должна была популяризировать нацизм, превращая субъективные идеалы его лидеров во вполне объективные цели, стоящие перед всем германским народом.

Говоря о культуре рейха нельзя не упомянуть о кинематографе, возможности которого активно использовались в пропагандистских целях. Одной из самых известных пропагандистских акций, в которых в политических целях использовалось эстетическое начало кинематографа, были документальные фильмы "Триумф воли" и "Олимпия", снятые режиссером Лени Рифеншталь. Эти фильмы прославляли режим Третьего рейха, причем делалось это настолько талантливо, что, несмотря на то, что эти фильмы были посвящены одному из самых бесчеловечных политических режимов, они и по сей день считаются шедеврами мировой кинодокументалистики. Главную роль в таком ошеломляющем успехе этих фильмов сыграл как раз их эстетизм.

Наиболее показательным в этом плане является "Триумф воли", так как в "Олимпии" с эстетической точки зрения показан не политический режим, а, в первую очередь, красота человеческого тела (хотя нужно отметить, что этот аспект был важен именно для культуры Третьего рейха, так что в определенной степени и этот фильм пронизан политическими идеями).

"Триумф воли" был снят в сентябре 1934 года на ежегодном съезде НСДАП в Нюрнберге. Как гласили титры в начале фильма, он был: "Создан по распоряжению фюрера в честь 20-летия начала мировой войны, 16-летия начала германских страданий и 19 месяцев после начала германского возрождения". Съемочный процесс этого фильма был переполнен различного рода инновациями, с помощью которых удалось превратить традиционный партийный съезд в весьма незаурядное зрелище. Съезд, показанный в фильме, потрясает и впечатляет своей красотой и своим размахом. В "Триумфе воли" ярчайшим образом проявилась именно романтическое понимание роли эстетики, ее доминирования над нравственностью. Здесь речи Юлиуса Штрайхера о расовой чистоте произносились на фоне кадров с красивыми лицами солдат, смеющимися мальчиками, живописными изобразительными эффектами, а фигура Гитлера полна символизма, он представал перед зрителем настоящим отцом нации, то улыбающимся, то серьезным, принимающим букет цветов от маленькой девочки и произносящим пламенные речи.

Вот отрывок из режиссерской раскадровки "Триумфа воли": "Гитлер выходит вперед и обращается к молодежи, чьи идеальные ряды дают великолепные кадры, которые перебиваются кадрами, где говорит фюрер. "Вы только часть тех миллионов, которых сейчас здесь нет. Вы должны приучиться к повиновению. (Лица мальчиков видны в неконтрастном солнечном освещении.) Будьте миролюбивыми и храбрыми. Не будьте изнеженными. Будьте твердыми и выносливыми. Живите аскетично. Мы умрем, но за вами - будущее. Знамя, которое мы подняли из небытия, мы передадим в ваши руки. Вы - наша плоть от плоти. Идите за нами повсюду. Впереди нас, вокруг нас, позади нас - везде Германия". Гитлер уезжает на автомобиле, будто плывет, сквозь ряды приветствующей его молодежи… Множество флагов силуэтами в ночи. Гигантские процессии в лучах прожекторов. Огромное эффектное сборище перед Гитлером, стоящем на залитом светом помосте на стадионе. Прожектора освещают германского орла… Множество сомкнутых рядов воскрешают эпические картины древнего Рима. Крупные планы Гитлера на залитом светом помосте. Он говорит: "Мы никогда не уступим того, что создали с такими огромными жертвами". Аплодисменты сливаются с барабанной дробью. Фигура ораторствующего Гитлера видна сквозь сомкнутые ряды. "Мы не думаем ни о чем, кроме рейха!". Эта сцена медленно тонет в задымленном свете факелов и прожекторов. Гитлер салютует".

Нельзя не заметить, что весь фильм проникнут идеей преклонения перед возвышенным (в данном случае перед НСДАП и ее лидером Адольфом Гитлером), что весьма характерно именно для романтического мировосприятия. Сам Адольф Гитлер, по чьему заказу и был создан "Триумф воли", так отозвался о Лени Рифеншталь и ее фильме: "Она создала фильм о нашем времени и нашем предназначении. Это уникальное и несравненное прославление силы и красоты нашей партии".

Несмотря на то, что Лени Рифеншталь по окончании Второй мировой войны решительно отвергала все обвинения в романтическом восхвалении нацизма, а в 1949 году даже выиграла судебный процесс по этому вопросу, нельзя не признать, что эстетизм ее фильмов в очень большой степени повлиял на популярность такого политического режима как нацизм.

Лени Рифеншталь не единственная, кто эстетизировал Третий рейх. Даже в нашем государстве, которое пострадало больше всех от нацистов во время Второй мировой войны, и которое всеми доступными средствами пыталось бороться с его наследием и ни в коем случае не допустить его возрождения, именно кинематограф с помощью своей эстетики смог очень серьезно скорректировать отношение советских граждан к Третьему рейху. Одним из очень характерных показателей является телевизионный сериал "Семнадцать мгновений весны". Константин Залесский описывает реакцию советских граждан на этот фильм следующим образом: "В России, а прежде в СССР, интерес к нацистской Германии всегда был высок. Отчасти это объяснялось "запретностью" темы. Если судить по книгам и фильмам двадцати послевоенных лет, то немцы представлялись закоренелыми преступниками-убийцами, бездарными военными и лишь небольшая часть из них - честными коммунистами, ведущими непримиримую борьбу с фашизмом. Такое упрощение неизбежно подогревало интерес… Мощный импульс интереса к истории Германии в годы фашистской диктатуры был дан, как ни странно, просто фильмом. Блестящий сериал "Семнадцать мгновений весны" совершил переворот: мы увидели, что немцы, служившие Гитлеру, тоже люди - плохие, подловатые, неуравновешенные, но люди. Со своими недостатками и положительными чертами". Хотя основной целью этого фильма было показать образ героического советского разведчика, работающего в самой нацистской службе безопасности, а потому имеющего доступ к самым важным секретам Третьего рейха, но, помимо этого, в нем была показана жизнь в рейхе, не лишенная и своих положительных черт. Артисты своей замечательной игрой в этом фильме создали весьма привлекательные образы нацистских функционеров, в определенной степени эстетизировав и сам нацистский режим.

Характеризуя особенности быта Третьего рейха, нельзя не сказать о своеобразии одежды. Практически каждый житель Третьего рейха либо был облачен в униформу, либо имел на одежде какие-нибудь знаки различия. Эта тенденция была настолько всеобъемлющей, что, когда в 1944 году были созданы формирования "фольксштурм", то их не понадобилось даже обмундировывать, униформа и так была в каждой семье. Добавим так же, что униформа воспитывает дисциплинированность, единомыслие, беспрекословное подчинение, на это же было направлено и ее эстетическое начало.

Об эстетическом начале униформы нужно сказать особо. В Третьем рейхе прилагались значительные усилия для того, чтобы разработать максимально удобную, но и при этом максимально красивую униформу. Красивая униформа, как и художественная культура, должна была продемонстрировать объективное влияние эстетики. Утопичность романтического утверждения, что красивое не может быть плохим, была лучшим образом доказана в Третьем рейхе именно униформой рейха. Фактически германский солдат времен Второй мировой войны был облачен в одну из самых эстетичных униформ. Во многом благодаря этому историей вооруженных сил Третьего рейха увлекается огромное количество людей во всем мире, несмотря на то, что эти вооруженные силы потерпели поражение и, тем более, служили бесчеловечному режиму.

Особо необходимо отметить и символику Третьего рейха, которая была одной из важнейших составляющих идеологии нацизма (здесь нужно еще добавить, что символы имели громадное значение для культуры романтизма, особенно для Шеллинга, который в "Философии искусства" утверждал, что "изображение абсолютного с абсолютной неразличимостью общего и особенного в особенном возможно лишь в символической форме", что лишний раз подчеркивает сходство нацистов с классическими романтиками).

Самым известным символом Третьего рейха является свастика, являющаяся одним из древнейших символов Солнца, но для самого Адольфа Гитлера свастика, скорей всего, была символом творческого движения и превосходства арийской расы над другими народами. Идея флага НСДАП с черной свастикой, вписанной в белый круг на красном фоне, в основном принадлежит лично Адольфу Гитлеру. Символизм нацистского знамени Гитлер в своей беседе с Германом Раушнингом трактовал следующим образом: "Как национал-социалисты мы видим нашу программу в нашем флаге. Красное поле символизирует социальную идею движения, белое - идею националистическую. Свастика - борьба за победу арийского движения и в то же время - свастика символизирует творчество".

Самым известным штандартом рейха было так называемое "Знамя крови", которое использовалось для того, чтобы "освящать" новые знамена НСДАП во время ежегодных партийных съездов в Нюрнберге. Другим известным знаменем был личный штандарт Адольфа Гитлера, который, вполне вероятно, использовался им в качестве оберега от возможных, на его взгляд, козней еврейских магов-каббалистов.

Так же необходимо упомянуть и о символах, призванных олицетворять имперское начало Третьего рейха, служить атрибутами абсолютной, незыблемой власти. К таким символам относятся и знаменитый римский салют, и орел, а также листья дуба и лавра.

Говоря о бесчеловечности нацистского режима, нельзя не вспомнить о главной ударной силе НСДАП - войсках СС. Зачастую именно с организацией СС ассоциируется и весь Третий рейх, а сами члены СС - белокурые, голубоглазые, высокие, спортивные, всегда выдержанные, облаченные в черно-белую парадную униформу - являются воплощенными представителями феномена романтической эстетизации зла.

Парадная форма войск СС до сих пор считается одной из самых привлекательных в эстетическом плане. Сами люди, служившие в СС, должны были отвечать довольно строгим эстетическим требованиям. Они должны были находиться в превосходной физической форме, быть без дефектов лица и фигуры (кривоногих, например, в СС не брали), обладать ростом не ниже 170 см., а в подразделение "Лейбштантарт СС Адольф Гитлер" не брали кандидатов, имеющих хотя бы одну пломбу в зубах, не говоря уже о том, что кандидат в СС должен иметь отличную родословную, соответствовать определенным психологическим требованиям, не быть ни алкоголиком, ни наркоманом, ни гомосексуалистом.

С момента своего рождения отряды СС были окутаны романтическим ореолом. Первоначально СС - это всего восемь человек, но эти люди являются личной охраной Адольфа Гитлера. Название этому охранному отряду придумал прославленный немецкий летчик Первой мировой войны Герман Геринг - Schutzstaffel ("Эскадрилья прикрытия" - так называлось авиационное подразделение сопровождавшее вылеты самолетов легендарной эскадры "Рихтгофен", которой во время войны командовал сам Геринг). Сокращением от этого названия и стала аббревиатура SS (СС).

СС должны были стать самым наглядным воплощением великих германских традиций (о возрождении древнегерманских имен в семьях эсэсовцев мы уже упоминали выше). Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, как и классические романтики интересовавшийся историей средневековья, задумывал СС как реинкарнацию Тевтонского ордена, совершавшего крестовые походы на Восток, поэтому парадная униформа эсэсовцем была выдержана в черно-белой гамме ордена. Замок Вевельсбург в Падерборне был реконструирован как орденский замок СС, сравнимый с Мариенбургом Тевтонских рыцарей.

Другим знаком преемственности традиций в СС стало возрождение рунического алфавита. По замыслу Гиммлера рунам суждено сыграть особую роль в судьбе СС. По его инициативе в рамках программы "Аненербе" ("Общества по изучению и распространению культурного наследия предков") был учрежден Институт рунического письма, полный курс которого должен был пройти каждый потенциальный эсэсовец. Символом СС стали две руны "Зиг", которых в качестве эмблемы предложил Гиммлеру в 1933 году гауптштурмфюрер СС Вальтер Хек.

Еще одним традиционным немецким элементом в символике СС была "Мертвая голова" - эмблема, состоящая из черепа и костей. Череп и кости, как наиболее стойкие к разложению части организма, символизировали способность к телесному возрождению, жизненную энергию и силу духа. "Мертвая голова" была традиционной эмблемой элитных частей прусской армии с XVIII века, на этот же статус претендовали и войска СС. Генрих Гиммлер отзывался о такой символике следующим образом: "Две руны "Зиг" образовали название наших СС. Мертвая голова, свастика и руна "Хагалл" демонстрируют непоколебимую уверенность в окончательной победе нашей философии".

Романтическим духом проникнута и идеология СС. Это видно из "15 боевых правил", разработанных лично Гиммлером и вошедших во все памятки, написанные для офицеров и солдат СС.

1. Твоя цель - стремление к победе.
2. Твой путь - упорная тренировка.
3. Твои кровные узы - боевое братство.
4. Твой успех - это успех команды.
5. В бою будь жесток, но благороден.
6. Твое главное правило - железная дисциплина.
7. Твое правило - дисциплина как внутренний судья.
8. Дисциплина - безоговорочное подчинение командиру.
9. Не испытывай судьбу - превратишь победу в поражение.
10. Не уклоняйся от принятия решения.
11. Не перекладывай ответственность на плечи товарищей.
12. Помни, победитель всегда скромен.
13. Проиграв, не занимайся пустыми оправданиями.
14. Помни, главная причина поражения в тебе самом.
15. Будь рыцарем, веди себя так, как подобает в бою и в жизни".

Всецело преданные великим, как им казалось, идеалам НСДАП и лично Адольфу Гитлеру, которого они явно воспринимали так же, как и классические романтики гения-творца, наделенные правом изменять общество по канонам Гитлера, готовые ради этого на смерть, активно использующие романтический принцип превосходства эстетики над нравственностью, "политические солдаты" Гитлера, как очень часто называют эсэсовцев, были, наверное, самыми романтичными фигурами первой половины ХХ века. Этот ореол романтической эстетики, окружающий эсэсовцев, делает их образы чрезвычайно популярными и сегодня, несмотря на все совершенные ими преступления, особенно у молодых людей, вступающих под его влиянием в неонацистские организации.

Однако еще более интересным примером влияния эстетики на массы может послужить фигура самого Адольфа Гитлера, а именно та одежда, которую он носил, и которая подчеркивала его романтический статус гения-творца, что и отметил Б. Л. Дэвис:

"Даже среди немцев, испытывавших трепетное почтение перед военной формой, Адольф Гитлер оставался уникумом. Не было в Германии человека, равного ему во всех ипостасях: в военном деле, в политике, он был недостижимо велик и монументален. Какую бы мелочь он не делал, что бы ни носил - у всей нации создавалось впечатление, что так делать и так носить умеет только Гитлер и больше никто. В любом виде деятельности, в любом обличье Гитлер непременно возвышался над остальными. Всему населению Германии были присвоены ранги и звания, но Гитлер был выше самого высокого чина. Не было и не могло быть в Германии человека, способного хотя бы отчасти сравниться с Гитлером. Статус полубога отражала и та форма, которую носил Гитлер. В ней не было деталей, по которым угадывалась принадлежность к той или иной организации, она была нарочито проста и безыскусна. На ней не имелось ни каких-либо украшений, ни бросающейся в глаза отделки, ни знаков различия".

Таким образом, эстетическое начало в униформе играло огромную роль в идеологии нацизма. Но здесь нужно отметить, что большое значение внешнему виду своих сторонников придавали не только нацисты, но и другие представители "ультраправых". Практически все подобные организации от итальянских фашистов до РНЕ стремятся к униформированию своих сторонников. Это можно объяснить желанием как можно более эстетизировать через внешний вид членов движения их единство, сделать их облик более привлекательным и, таким образом, использовать внешнюю привлекательность как ширму для жесткой и эффективной, а часто и жестокой идеологии и политики. Примечательно, что, как правило, в первую очередь униформу вводят именно для боевых отрядов, то есть наиболее жестокой и бескомпромиссной части любой подобной организации.

Весьма показательным примером бережного отношения "ультраправых" к традициям является большое уважение, испытываемое ими по отношению к церкви и религии как таковой. Характерны взаимоотношения, сложившиеся у церкви и фашистов в Испании при генерале Франко, очень показательными являются Латеранские соглашения, подписанные в 1929 году Бенито Муссолини и положившие конец разногласиям Италии и Ватикана, длившимся уже много лет. Не менее интересно и весьма почтительное отношение к Православной церкви со стороны членов Русского Национального Единства. Немецкие нацисты не были здесь исключением. Они тоже очень активно интересовались вопросами религии. Но их, в первую очередь, интересовала не христианская, а древнегерманская мифология. Происходило это по следующим причинам.

Согласно критериям самоидентичности, предложенным профессором В. М. Пивоевым, мы можем говорить о том, что мифология, выражающая систему ценностей и надежд, является духовной основой для самоидентификации этноса, а для нации такой основой становится религия. Однако, единой основы духовной идентичности у германцев в начале ХХ века не было.

Германия, по сути, была расколота на два религиозных лагеря: католический и протестантский. Нацисты предлагали свое решение этой проблемы. Они объявили, что христианство является еврейским по своему происхождению и, следовательно, представляет опасность для немцев, а христианские положения о прощении, сострадании и любви провозглашались откровенной глупостью. Поэтому идеологи нацизма большое внимание уделяли характерной для германцев мифологии, языческим обрядам, возрождение которых должно было бы заставить немцев вспомнить их великое прошлое и поверить в не менее великое будущее. Появляется Германское движение за веру, которое должно было заменить христианство, а научный институт "Аненербе" вел изыскания в Тибете, создавая некую новую религию. Профессор богословия Эрнст Бергман рассуждал о религии, необходимой Германии следующим образом: "Или у нас будет германский бог или не будет никакого. Мы не можем преклонять колени перед всеобщим богом, который уделяет больше внимания французам, чем нам. Мы, немцы, были оставлены христианским богом на произвол судьбы. Он не справедлив, и потому мы терпели поражение за поражением, что верили ему, а не нашему, германскому, богу".

Такой реальной заменой христианскому богу стала новая "германская мифология", основанная на культе фюрера и вере в тысячелетний Третий рейх. Гитлера обожествляли, наделяя сверхчеловеческими качествами, его называли новым мессией, были даже заявления, что бог воплотился именно в нем, а не в Иисусе Христе. Известие о смерти Адольфа Гитлера 30 апреля 1945 года вызвало волну самоубийств, а многие ждали, что он воскреснет как истинное божество.

Крайне интересным является и тот факт, что в Третьем рейхе была осуществлена попытка превратить национальную мифологию в новую религию. Трудно сказать однозначно, насколько эта попытка увенчалась успехом, но, если говорить о количественном соотношении людей все еще исповедовавших христианство и тех, для кого культ фюрера стал новой религией, то известны цифры, утверждающие, что к 1939 году в различных частях войск СС, как самых преданных фюреру, до 80% личного состава вышло из христианских конфессий.

Даже в этом стремлении лидеров Третьего рейха найти новую государственную религию видно романтическое стремление к изменению окружающего мира. Это сходство с романтизмом еще больше подчеркивает тот факт, что и самим классическим романтикам совсем не были чужды религиозно-философские учения, ярчайшим представителем которых является основатель герменевтики Фридрих Шлейермахер. Так же о необходимости создать новую мифологию писали Ф. Шлегель, Г. Гегель, а Ф. Шеллинг разрабатывал философию мифологии.

Итак, мы видим, что нацисты на самом деле предлагали немецкому народу не только взять реванш за поражение в первой мировой войне, но, в первую очередь, наконец-то стать единой нацией, самоидентифицировавшейся по антропологическим признакам, проживающей на единой территории, использующей развитый литературный язык, отличавшуюся своим менталитетом, имеющую своеобразную художественную культуру, быт и свою собственную религию, сплотившей свои ряды в борьбе с "чужаками". Огромнейшую поддержку нацистам в этом их стремлении оказала романтическая эстетика. Она же присутствовала в идеологических построениях подавляющего большинства "ультраправых" политических организаций. Именно она сделала их идеи такими популярными и привела на вершину политического Олимпа во многих европейских странах в первой половине ХХ века. И по сей день, романтическая эстетика делает столь популярными, особенно среди молодежи, различного рода "неонацистские", "неофашистские", "патриотические" и другие политические организации, относящиеся к "ультраправым".