20.11.2006 Эхо советских репрессий
Поиск длиною в жизнь. Жительница Финляндии через 66
лет отыскала могилу матери, расстрелянной в Карелии в годы
сталинских репрессий.
«Могилу мамы я искала более полувека, -
рассказывает жительница соседней страны Марья Миккола, - начала
поиск сразу после войны, в 1946-м году, а нашла лишь в 2004-м. В тот
год я, будучи по делам в российском консульстве, взяла почитать одну
из русскоязычных газет, издающихся в Суоми. Меня привлекала статья
Юрия Дмитриева под заголовком «Никто не забыт». Я подумала:
«Наверняка, что-нибудь о войне». А статья оказалась о репрессиях в
Карелии, о том, что обнаружено место массового захоронения финнов,
расстрелянных в 37 - 38 годах и зовется оно Красный бор. Прочла
статью, и стало страшно: догадалась, что мама, скорее всего,
похоронена именно там…
Погибшие за мечту
Судьба Марьи Миккола
во многом похожа на судьбы других детей иностранцев, поверивших
после Октябрьской революции в торжество социалистических идей и
приехавших в Советскую Россию, чтобы помочь строительству первого в
мире пролетарского государства. Большинству из них предстояло
познать тяжесть рабского труда на «великих стройках социализма» и
принять страшную смерть в недрах сталинского ГУЛАГа, детей же ждало
звание «детей врагов народа» и казенные стены детских
домов.
«Мама очень много работала. Уезжала с утра на делянку,
возвращалась в поселок уже вечером. И все же я не могу вспомнить ее
хмурой. Мама всегда оставалась веселой, любила петь, и пела
великолепно, - говорит Марья Миккола.
Тот страшный день, когда
рабочую бригады лесорубов из Интерпоселка Лидию Миккола приехали
арестовывать, ее дочь запомнила в мельчайших деталях:
«В нашу
комнату пришли какие-то незнакомые люди. Я тогда впервые увидела
маму растерянной. Мама сказала мне: «Иди, доченька, погуляй». Я
вышла. Не помню, сколько времени прошло, по-моему, не так и много,
ко мне подбежала соседка и закричала: «Малышка, скорей беги домой,
твою маму увозят!»
Когда Марья забежала в комнату, там уже никого
не было. Девочка выскочила на улицу и увидела отъезжающий от дома
грузовик.
«За машиной вился густой шлейф пыли, - со слезами
вспоминает Миккола. – Я была перепугана и ничего не понимала, ничего
не могла разглядеть, но прекрасно хорошо помню: над уезжающей
машиной звучал родной мне голос - мама пела. Наверное, так она
хотела успокоить меня».
«Враги народа» по
разнарядке
Оставшуюся сиротой девочку определили в Шуерецкий
детский дом. Вскоре началась «Зимняя кампания» 1939 года, затем
грянула Великая Отечественная. Детский дом эвакуировали в Сибирь,
где по окончании учебы Марья осталась жить.
«Сразу после войны я
стала разыскивать мамины следы. Написала запрос в Карелию. Мне
пришел ответ, в котором говорилось, что мама умерла», - рассказывает
Марья.
Не успокоившись, молодая женщина на свой страх и риск
продолжила поиск и отправила еще один запрос: в карельский обком
комсомола.
«Я написала, в каком детском доме воспитывалась, что
хочу найти место своего рождения, - говорит Марья. – Дело в том, что
название поселка, где мы жили с мамой, я забыла. Зато подробно
запомнила дорогу, по которой меня увозили в детский дом. Эти приметы
я и описала в том запросе».
Как ни странно, из Карелии пришел
ответ. Проанализировав перечисленные в письме приметы, участливый
сотрудник обкома понял, что речь идет об Интерпоселке, и дал
подробное объяснение, как туда доехать. Так, спустя много лет после
трагического расставания с мамой, Марья Миккола узнала о месте, где
призошла эта трагедия.
«Вскоре после этого я снова приехала в
Карелию, - вспоминает женщина, – Уже когда автобус подъезжал к
Интерпоселку, стала узнавать знакомые приметы. Точно вспомнила: вот
сейчас будет мостик, а потом – водонапорная башня. Узнала и наш
бывший дом – двухэтажный, деревянный. Поднялась по лесенке.
Постучала в дверь. Мне открыла женщина. Спрашивает: «Вы кого-то
ищете»? А я ничего ответить не могу: слезы в глазах. Так и сползла
на пол по стенке. Хозяйка дома – спасибо ей – все поняла сразу,
стала хлопотать вокруг меня, забросив домашние дела…
Нашла Марья
и председателя сельсовета, который составлял списки «врагов народа»,
в которые попала ее мать. Он был уже стариком и тяжело болел.
Надсадно кашляя, бывший председатель долго извинялся перед дочерью
Лидии Миккола, признавшись, что она не была диверсанткой. Просто из
Петрозаводска пришла разнарядка: выявить в поселке среди финнов и
карелов 50 «врагов народа». При всем старании местной власти удалось
«выявить» всего 39 человек, которые и были незамедлительно
арестованы.
«Блаженны плачущие»
Уже после падения
социалистического режима Марье удалось отыскать в архиве
«расстрельное» уголовное дело в отношении Лидии Миккола. Женщину с
четырьмя классами образования в народной школе, которая безвыездно
работала на карельской лесосеке, следователь НКВД обвинил в шпионаже
и сборе данных о частях РККА, дислоцированных… в Ленинградской и
Мурманской областях, а так же в «сборе разведданных о средствах
связи и коммуникациях».
«На первых допросах мама отрицала этот
бред, но потом вдруг призналась во всем. Наверняка, в застенках НКВД
ее жестоко пытали, или пригрозили тем, что расправятся со мной», -
рассказывает Марья Миккола.
Сразу после знакомства со статьей
Юрия Дмитриева женщина, к тому времени уже несколько лет живущая в
Финляндии, разыскала автора и при первой же возможности приехала в
Карелию. Женщина посетила Красный бор. Вот тогда на одной из
стройных сосен, растущих вокруг бывших расстрельных ям, где покоятся
тела сотен узников сталинского режима, появилась скромная табличка с
именем Лидии Миккола. Дочь безвинно загубленной женщины через 66 лет
после ее гибели, отыскала могилу матери и отдала свой последний
долг…
«Место массовых расстрелов в местечке Красный бор открыто в
1997 году, - говорит президент Академии социально-правовой защиты
Юрий Дмитриев, – После нескольких сезонов полевых работ и
скрупулезных архивных исследований удалось установить, что расстрелы
проводились в два этапа. С 9 августа по 15 октября 1937 года –
расстрельной бригадой Травина.С 26 сентября по 11 октября 1938 года
– расстрельной бригадой Гольдберга. На сегодня удалось установить
имена 1193 человек, расстрелянных в Красном бору, 578 из них –
финны».
30 октября этого года, в день Памяти жертв политических
репрессий в местечке Красный бор состоялась церемония открытия
мемориального монумента. Памятник - две многотонные глыбы из
малинового шокшинского кварцита, под которыми закреплены черные
мраморные плиты, разработан и поставлен Дмитриевым на деньги,
собранные родственниками погребенных здесь людей. На плитах -
название монумента и начертанная на четырех языках (русском,
карельском, финском и вепсском) цитата из Евангелия: «Блаженны
плачущие, ибо они утешатся».
Несмотря на многочисленные обещания,
республиканские власти не дали на строительство памятника ни
копейки. В то же время, министерство культуры Карелии потратило
немалые деньги на установку на одном из домов Петрозаводска
мемориальной плиты в честь Геннадия Куприянова – участника печально
знаменитой Особой тройки НКВД, в тридцатых годах прошлого века
приговорившей к расстрелам более полутора тысяч жителей
Карелии.
«Куприянов и иже с ним виновны в геноциде, - считает
Дмитриев. – По заключению прокуратуры Карелии памятная доска этому
«видному деятелю» установлена незаконно и подлежит демонтажу. У
министерства культуры нашлось 20 тысяч рублей на ее установку, но не
находится денег на то, чтобы ее демонтировать».
С момента
обнаружения места гибели мамы, Марья Миккола старается каждый год
приезжать в Карелию, по мере сил ухаживая за ее могилой. Юрий
Дмитриев намерен и впредь продолжать поиски мест гибели жертв
политических репрессий и работу по восстановлению их имен.
Мемориальная доска в честь «видного государственного и партийного
деятеля Карело-Финской ССР Геннадия Куприянова» по-прежнему
«украшает» дом на улице Петрозаводска, где он жил.
Дмитрий
Гордиенко "Столица на Онего"
|
